Я не из тех кто жалуется на плохой сервис. Мне чуждо сутяжничество в любой форме. Я никогда не писала в книгу жалоб и даже не вызывала менеджера в ресторане, если блюдо было несвежим. Но сейчас дело коснулось  здоровья моей мамы. Мама умерла. Мне очень горько.  Поэтому не могу молчать.
Есть такая отрасль альтернативной медицины, которая специализируется на вегатативно-резонансной диагностике. Смысл лечения в поиске паразитов, которые отравляют человеку  жизнь. Объясню как могу. У каждого паразита своя частота. По ней его можно обнаружить и уничтожить, воздействуя на него нужной частотой. Пациенту продается устройство с программами (цена  35000), которое нужно носить на теле и которое излучает эти частотно-резонансные волны.
Методика новая, но популярная. Целителей в Уральском регионе немного. Одну из них зовут Раиля  Гарифовна Загитова (она работает в Уфе и Оренбурге). Мама обратилась к ней с жалобами на гипертонию,  систему пищеварения  и общей  слабостью. Просканировав маму,  Раиля Гарифовна сказала, что в организме  помимо паразитов, есть "предраковые" клетки. Из этих "предраковых" клеток,  если их не ликивидировать резонансными приборами,  постепенно может развится рак. Чтобы этого не случилось мама пролечилась предложенной программой, после чего врач сказала, что "предраковые" клетки уничтожены и ура-ура, рака у вас не будет. Все это было в году 2016, когда у мамы уже был рак кишечника. Но мы узнали о нем только летом 2017 года,  когда опухоль была уже огромной - 10 см! По словам онколога, такая опухоль растет не менее 5 лет!  То есть на момент резонансной диагностики, проводимой Раилей Загитовой эта опухоль уже была немаленькой.
Конечно, я не пытаюсь обвинить Раилю Загитову в смерти мамы. Я сама виновата в том, что не вникала в методы лечения, которые она выбирала. Однако, согласитесь,  если подозреваешь  наличие у  своего пациента рака - как можно с такой уверенностью говорить о том, что рака нет и не будет, потому что ты  пролечил  пациента волшебными частотами!?  Возможно, если бы не  огромное доверие, с которым мама относилась к  этому врачу - она обратилась бы к более традиционным методам диагностики. Например, сделала МРТ или КТ. Но мама доверяла словами врача.  И целый год был упущен. Опухоль мы нашли тогда, когда она стала уже прощупываться! Но даже после этого  Раиля Гарифовна уверяла маму по телефону, что это ЗАВОРОТ БРЮШНОЙ АОРТЫ и причин для паники нет. К счастью, мы  уже обследовались и все выяснили.

Что я хочу всем этим сказать? Скорее всего, Раиля Загитова  - хороший человек и искренне верит в свои методы.  Но если у вас есть подозрения, помимо альтернативной медицины  воспользуйтесь медициной официальной, получите мнение другого врача.  Сделайте УЗИ, МРТ, КТ, что угодно. А уже потом лечите невидимых паразитов.

Весна оказалась щедрой на публикации.

Мой рассказ "Попутчики.ру" в Homo Legens №1 (2016)

и моя повесть "Тошнота" в "Новом мире" №3 (2016).

В Тушинском парке, где я имею нерегулярную привычку заниматься спортивной ходьбой, гуляет женщина с коляской. На первый взгляд - обычная мамаша - в зимнем комбинезоне, рассчитанном на длительные прогулки, с термосом, бутылочкой и другими детскими причиндалами. Но есть нюанс. Вместо ребенка в коляске лежит кукла.
Бедная женщина, - думаю я. - Нереализованные родительские инстинкты, засосала московская круговерть - сначала карьера, потом поиски мужа, потом поиски ипотеки, а потом момент упущен, психическое отклонение, замещение... Однако присмотревшись, замечаю, что женщине не больше тридцати - то есть рановато оплакивать фертильность. Значит, все еще хуже, - думаю, - она потеряла ребенка и вот ходит по Тушинскому парку подкармливая свое безумие молочной смесью. И муж наверняка ушел, под натиском материнского горя - он-то смог как-то справиться и намеревался жить дальше в другом направлении, а она не смогла в другом, купила пластмассового младенца и продолжила с той точки, в которой была счастлива в последний раз. Женское сумасшествие на почве материнства - самое пугающее из безумств.
Погрустнев, сажусь на скамеечку, выпить кофе. И вижу - девушка с коляской приближается ко мне. Останавливается, спрашивает зажигалку. Голос нормальный, взгляд приветливый, милое безмятежное лицо. О, как же глубоко должно угнездиться сумасшествие, чтобы не проступать на поверхности даже намеком!
Зажигалки у меня нет. Девушка прикуривает у прохожего, садится рядом и заводит small talk.
- Правда, что ли глобальное потепление наступило? - говорит она. - Не помню такого теплого февраля. И гулять можно долго. Правда, Ванечка?
Она наклоняется к "ребенку", выдохнув  дым прямо ему в лицо. И, истолковав мою оторопь по-своему, с улыбкой поясняет:
- Вы не думайте, что я курю на ребенка. Он все равно не настоящий.
Я холодею. Значит, она ЗНАЕТ! Наверное, я произношу последнюю фразу вслух, потому что девушка отвечает:
- Ну, конечно, знаю. Я ж сама его за двадцать штук на Авито купила. Это же реборн, неужели никогда не слышали? У всех, кто не в курсе такая реакция как у вас. А это просто куклы такие. Правда, как живой?
Младенец, действительно, был выполнен с пугающим жизнеподобием, словно украден в музее мадам Тюссо - стеклянные незрячие глазки, из под чепчика торчат свалявшиеся тонкие волосы, румянец, голубоватые жилки на висках. Мне стало не по себе, поскорее допила кофе и ушла.

А вот теперь гуглю в Интернете про реборнов, и понимаю, что безумие оказалось куда более будничным. Оказывается, люди массово покупают кукол вместо детей. Одевают их, кормят, обзаводятся колясками, памперсами, вывозят их гулять, ведут блоги, в которых описывают как "ребенок" "поспал" и "покушал", а наигравшись продают на "Авито", или меняют на других, постарше.

Я люблю ИКЕА.
Нет, я, конечно, знаю, что «дубовый» стол сделан из фанеры, что кровать развалится, розовый куст в горшке завянет, карета превратится в тыкву, туман рассеется и я снова окажусь в своем хаосе, в икеевских меховых тапочках, сжимая в руке ситечко для заварки. Моя квартира никогда не будет похожа ни на одну из тех комнат-витрин, созданных шведскими кудесниками. Но все равно я с готовностью отдаюсь этой умиротворяющей ласке иллюзии, эфемерным декорациям домашнего счастья, мягкому свету, креслу, которое шепчет, что в нем меня ждут самые нежные вечера, столу, который внушает, что за ним я сложу самые прекрасные вещи. И я чувствую, как загораются мои глаза, как ноги сами ведут по мебельным лабиринтам.
О, суровые вещи советских времен, созданные лишь для того, чтобы выполнять свои функции. Все эти топорные комоды, неподъемные буфеты, лампы – они даже не пытались понравиться. Производитель не закладывал в них соблазнительность. Они были с нами безжалостно честны, они не кричали: «Возьми меня, я сделаю тебя счастливым!», не обещали ничего, кроме своих функций.
Вещи Икеа всегда обманывают. И ты знаешь об этом.
Что ни говори, а Икеа умеет сыграть на неизбывной человеческой тоске по Дому, В Котором Ждут. И понятно, что унося в бумажном эко-пакете держалку для фотографий, ароматическую свечу или вазу со стеклянными шариками, мы уносим мечту о Доме.
Отдельного внимания заслуживает шестигранный ключ для сборки мебели, вложенный в упаковку. Ведь именно с ним ты можешь почувствовать себя не просто потребителем, а созидателем. Таким образом Икеа выполняет и терапевтическую функцию, помогая человеку в облегченной форме реализовать свои архетипические задачи: "посадить дерево, построить дом...". Возможно, ты никогда не возьмешь в руки лопату и молот, не взрыхлишь землю, не выкопаешь фундамент, зато у тебя всегда найдется шестигранный ключ Икеа – карманный ключик к обывательскому счастью.
А чего стоят фрикадельки и бесплатный кофе? смеющиеся дети на игрушечных лошадках? молодые пары, проверяющие матрас на прочность? Все это рядом – стоит протянуть руку. Вот и теперь, сидя в икеевской столовой, с дурацкой овечьей шкурой, набором полотенец и розой в горшке я чувствую себя совершенно счастливой.

В нашем коттеджном поселке есть заброшенный дом. Великолепный трехэтажный монстр в готическом стиле, с разбитыми окнами, раскрошенными цементными ступеньками, молодыми деревцами на крыше. Участок вокруг него зарос бурьяном, покрылся строительным мусором, битым стеклом и кирпичом, растяжка с объявлением «Продажа от собственника» открепилась и трепещет на ветру, как флаг о капитуляции. Где теперь этот собственник? Возможно, что-то не поделил с партнерами и его уже нет в живых. Или его бросила любимая женщина, с которой он собирался свить гнездо, согреть эти каменные стены. Как бы там ни было, а вот уже лет десять дом никто не покупает. И он продолжает волновать мое воображенье.

Вокруг меня развелось очень много фотографов. Даже те из моих друзей, которые казались устойчивыми журналистами и филологами стали Настоящими Фотографами. Они рассуждают о "стеклах" и "лейках", они едут в страны третьего мира, чтобы фотографировать бедные кварталы, стариков в оранжевых тюрбанах и детей с неправильным прикусом, монахинь, сидящих под рекламой презервативов, ржавые остова велосипедов, навеки прикованные к оградам, раскрошенные ступени зданий с торчащей из них арматурой и прочую высоко-художественность.

А те, кто не стал Настоящим Фотографом, снимают селфи и отправляют фото своего утреннего кофе в Instagram. Они едут отдыхать, но не отдыхают, а делают фотографии, изображающие их на отдыхе. Они вступают в отношения, не для того чтобы быть счастливыми, но чтобы была модель, с которой можно создать убедительные фотографии своего счастья. (Конечно, отчасти я преувеличиваю. Но какое обобщение без преувеличений? Во всяком случае, мне известны несколько пар, которые поженились исключительно ради свадебных фотосессий).

Мир захвачен маниакальной потребностью пропускать окружающую реальность через объектив, виртуализуя ее и развоплощая, трансформируя в серию кадров, набор единиц и нолей, исчезающих в бездонных недрах сетевых хранилищ за семью печатями и морями.

Мои образованные друзья, которые стали Настоящими Фотографами, конечно, читали Беньямина и понимают репродуктивную сущность фотографии. Они знают – для того, чтобы считаться Искусством, фотографии необходимо преодолеть эту репродуктивность и стать уникальной. Потому-то они и отправляются в «нецивилизованные» миры охотиться за кусками первичной, еще не развоплощенной реальности. Потому-то и обращаются к пространству и времени до-тиражных вещей. А если не находят такого пространства – создают его сами. Они тщательно состаривают снимки в Фотошопе, они используют винтажные фильтры с кракелюрами, имитируют на зеркалах пятна разъеденной амальгамы, заполняют кадр керамическими черепками, оплывшими свечками, старыми чемоданами и потрепанными книгами… Они пытаются придать фотографии онтологическую весомость и уникальность. Но мода на винтаж и старину, делает тиражной саму идею уникальности. Антикварные модели покрываются налетом глянца. Колоритные старики бедных кварталов, рассеянные по цивилизованному миру посредством Esquire или PDN Magazine становятся общим местом, развоплощаются и, в метафизическом смысле, перестают существовать. И чем талантливее фотограф, тем более глубокие пласты реальности ему под силу развоплотить.

Аэропорт - одно из самых умиротворяющих мест на Земле. И будь я буддистом, то для достижения нирваны я бы приходила именно сюда. Да. Я очень люблю аэропорты. Люблю то пограничное состояние, которое наступает, когда ты уже прошел регистрацию, досмотр и оказался в зоне пространственно-временного карантина (официально эта зона называется "чистой") . Ты уже не здесь, но еще и не там, ты сделал все что мог, ты добрался, прошел, твоя судьба больше от тебя не зависит, ты стал добровольным заложником терминала, невольником остановившегося времени, времени абсолютного покоя и какого-то легитимного бездействия.
Все, чем ты можешь теперь управлять - своим ожиданием. В эти минуты до посадки твой выбор так умиротворяюще невелик - можно взять в автомате пластиковый стаканчик с кофе, разглядеть лица людей, подсвеченные экранами , сосчитать разъезжающиеся трапы, подумать о боге, жизни и смерти. Особенно о смерти. Думаю, это время отпущено аэропортом специально для этого. Потому что для человеческого тела полет является наиболее аномальным состоянием. Но для человеческой души - это состояние нормально и в некотором смысле полет можно воспринимать как тренировочный прыжок в послесмертие. Уверена, подобные мысли посещают каждого пассажира, у всех пробегает этот холодок перед взлетом - Пронесет ли на этот раз?...
Так я об аэропортах.
 Было бы заблуждением приравнивать к аэропортам, например, железнодорожные вокзалы. И хотя видимое их назначение - транспортировка, действительно, имеет нечто общее с аэропортом, в метафизическом смысле вокзалам до аэропортов очень далеко. Вокзал что уличная девка, готовая впустить к себе каждого встречного. В него можно войти, пройти насквозь и выйти. Можно вовсе не садиться в свой поезд, или сесть и выйти из него на следующей остановке.
Не сесть в самолет гораздо сложнее. И еще сложнее выбраться из него после взлета.
В отличие от вокзала, который то и дело возникает у тебя на пути, к которому ты, как Венечка, не хочешь, а придешь, до аэропорта нужно специально добираться, он расположен за тридевять земель, а вход в его сердцевину - чистую зону - доступен лишь избранным и сопряжен с пропускным ритуалом. После этого назад пути нет. Ты отдался на волю рока. Ты стоишь в чистой зоне, словно в чистилище, без багажа, без планов на будущее, рядом со своими собратьями - потому что полет уравнивает людей и потому что никто не спасется или спасутся все...

Пожалуй, я могла бы еще многое об этом написать, но стюардесса велит отключить электронные приборы. И я со смирением повинуюсь. Я надеюсь, что и на этот раз пронесет.

Cамые фотографируемые люди в Лиссабоне - водители трамваев. Какие-нибудь кинозвезды, и те не попадают в объектив так часто, потому что все туристы заняты исключительно фотографированием этого транспорта. Мне удалось насчитать пять основных типов фотографов:
Тип первый, самый распространенный - тот, кто находясь на улицах города фотографирует проезжающие мимо трамваи.
Тип второй, экстремальный - тот, кто находясь в трамвае фотографирует улицы города (как правило, высунувшись по пояс из окна).
Тип третий, истерический - тот, кто находясь в трамвае, фотографирует из окна встречные трамваи или их пассажиров, которые в свою очередь высунулись из окон, чтобы сфотографировать улицы города или другие трамваи.
Тип четвертый, нарцисистский - тот, кто фотографирует себя внутри трамвая или на его фоне.
И наконец, тип пятый, задорный - тот, кто фотографирует туристов первых четырех типов в процессе фотографирования.
Другие виды фотосъемки в Лиссабоне, похоже, отсутствуют или находятся в зачаточном состоянии.

Так получилось, что "Трудно быть богом" я не читала. Но, возможно, это и к лучшему - ибо фильм Германа смотрела без оглядки на текст (Впрочем, задачи "попасть" в Стругацких режиссер перед собой, кажется, не  ставил).
Созданный Германом мир - страшен, грандиозен и талантлив. Кадр удивительно насыщен, в нем почти физически ощущается теснота копошащейся  материи. Материи гниющей, разлагающейся. Внизу - грязная жижа вперемешку с дерьмом, кровью, мокротой, остатками пищи и другими приметами материально-телесного низа, сверху свешиваются крюки, веревки, свиные копыта, тушки животных.  В  этой грязи топчутся и смердят человеческие уродцы с рылами вместо лиц.  Их "бог" - чуть посимпатичнее, он  моется и одевается в чистое, но окружающая  грязь все равно тут же его пятнает (метафора номер один). Люди заслуживают своего бога, они не умеют быть без него, но и с ним не очень умеют.
По стилистике фильм напоминает ожившие полотна Босха со средневековой вонью из "Гаргантюа" и, если вспоминать кино - сокуровского "Фауста" (который лично мне понравился больше). Герман наслаждается построенным им миром, неспешно любуясь своими находками - висельниками, облепленными рыбьей чешуей,   людьми, с тщательно продуманными уродствами - жирными, грязными, беззубыми, безглазыми, отвратительными. Но лично меня этот страшный мир оставил совершенно равнодушной. Увы, мне даже не было противно, я не была даже  шокирована (как в случае с "Хрусталевым"). Эта страшная красивая картинка завораживала очень недолго. Ее метафора была ясна сразу же.  Поэтому последние часа два мне было просто скучно. Мой зрительский итог - эмоциональный, интеллектуальный, концептуальный был равен нулю.
Конечно, можно говорить, что  это кино "не для всех".  (Хотя в этом фильме нет ничего сложного или не понятного, ничего такого, что требует дополнительного  зрительского инструментария). Можно рассуждать о том, что и в  пузырях грязи,  и  в льющейся крови есть своя эстетика (или антиэстетика). И я с этим не спорю - есть; только эстетичность этого фильма позволила досмотреть его до конца (и я  очень высоко оценила кадры с вытекающими кишками и пульсирующим сердцем в распоротом чреве, и туман, и постановку, и гениальную работу с тенью- светом). Но если в  других фильмах Германа, несмотря на возрастающий мизантропизм, за эстетикой стояло что-то большее, то "Трудно быть богом"  - чистая художественность, декорация, созданная  художником с очень темной душой. Можно говорить, что так было задумано. Можно покопаться в символах, спрятанных в рыбах, белых розах и гербах. Но все это не восполнит главного - у фильма нет глубины, нет двойного дна, катарсиса, при  просмотре не возникает никаких побочных эффектов.  Мне жаль, что последнее творение мастера оказалось  таким. Но не более этого.

Если из путешествия привез хотя бы одну Метафору, одно Впечатление и одну Фотографию - поездка удалась, так я считаю.
Метафору говорить не буду, еще пригодится.
А впечатление мое простое...  Безымянный городок высоко в горах. Время сиесты, все замерло, улицы пусты как в фильме о лангольерах. Из движимых материй - только воздух - он плавится и наша машина - мы кружим по пустым улицам в поисках заправки и банкомата. Эти объекты тесно связаны между собой - если мы не найдем банкомат, нам не на что будет заправиться, потому что заправки здесь работают на автомате, который принимает только наличные. Датчик бензина загорелся 20 километров назад,  и вот мы нарезаем круги по заколдованному городу, в котором отсутствует какая бы то ни было форма жизни. И наконец, замечаем на лавке единственного человека. Он, конечно, не знает ни слова ни на каком другом языке, кроме итальянского.  А значит, пробил мой звездный час, значит, не зря я  штудировала все лето специальный курс "Итальянский за 16 часов". Я с блеском задаю свой вопрос: - Скузи, довэ банка, сеньор? Но  в ответ сеньор поднимает темные очки, и мы видим белые глаза - сеньор совершенно слеп.
Мы сбегаем из этого странного места, которого нет на картах навигатора, и сразу же натыкаемся на заправку - не автоматическую, с кассой и кафе. И вот  этот самый момент - тишина, пустой серпантин, чистый воздух с примесью бензина и кофе, пульсирующая мысль - "мы спасены"  и есть мое впечатление...

Фотография. Шедевр, нет ли, но мне очень нравится.

он пришел к моей двери однажды вечером -
мокрый, тощий, избитый, запуганный
белый, бесхвостый и косоглазый кот
я впустил его и накормил. он остался,
научился мне доверять, но однажды приятель,
подъезжая к дому, переехал его
я отнёс к ветеринару то, что осталось
Врач  сказал: «вот таблетки, но шансов немного...
хребет переломан... он был сломан и раньше, но сросся,
если и выживет кот, то не сможет ходить...
взгляните на снимки: в него стреляли,
дробь осталась внутри, ещё у него когда-то был хвост,
но кто-то его отрезал...»

1. Mamihlapinatapei — яганский (язык аборигенов Огненной Земли). Это слово занесено в Книгу рекордов Гинесса как самое непереводимое. Его приблизительный смысл - смотреть друг на друга в ожидании, что другой сделает первым шаг к тому, чего  хотят обе стороны, но не решаются начать.


2. Jayus — индонезийский. Анекдот, так неудачно рассказанный и настолько несмешной, что нельзя удержаться от смеха.


3. Wahlheimat — немецкий. Самостоятельно выбранная родина.


4. Fachidiot — немецкий. Компетентный эксперт в одной области, но в общем и целом идиот.


5. Iktsuarpok — инуитский (язык Эскимосов). Выйти наружу чтобы посмотреть не идет ли кто.


6. Kyoikumama — японский. Мать, неумолимо подталкивающая своего ребенка к академическим достижениям.


7. Tartle — шотландский. Акт промедления, когда пытаешься представить кого-то, чье имя ты забыл.


8. Ilunga — чилуба (Конго). Слово, знаменитое своей непереводимостью. Большинство переводчиков определяют его как положение человека, готового простить и забыть первую обиду, стерпеть вторую, но никогда не простить третью.


9. Cafuné — португальский (Бразилия). Нежно пройтись пальцами по чьим-то волосам.


10. Torschlusspanik — немецкий. В дословном переводе звучит как «паника закрывающихся ворот», означает страх перед уменьшением возможностей с увеличением возраста.


11. Wabi-Sabi — японский. Стиль жизни основанный на нахождении красоты в несовершенстве всего живого и спокойном принятии природного цикла роста и распада.


12. Dépaysement — французский. Чувство, появляющееся, когда находишься не на родине.


13. Tingo — pascuense (остров Пасхи). Акт получения желаемых предметов посредством постепенного одалживания их у друзей.


14. Saudade — португальский. Это  слово означает особый вид португальской тоски  и означает печаль по тому, что утеряно безвозвратно.


15. L’appel du vide — французский. Буквальный перевод - "Зов пустоты". Это выражение  используется для описания инстинктивного порыва прыгнуть с большой высоты.


16. Ya’aburnee — арабский. Это слово означает «Ты меня похоронишь» и показывает надежду говорящего на то, что он умрет раньше собеседника, потому что жить без него было бы невыносимо.